Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Ему кто-то в школе сказал, что отца из-за немецкой фамилии обратно на фронт не пускают. Спрашиваю: кто сказал? Молчит! Глупо, но не радует.

- А что, у вас в роду кто-нибудь из обрусевших немцев? - спросил Лопатин. - Я одного Губера, москвича, комиссара полка, ополченской дивизии под Старой Руссой встречал. Там он потом и погиб. Не родственник?

- Если москвич, навряд ли! Вообще-то я привык себя хохлом считать. Мать - из селян Херсонской бывшей губернии, отец - механик на Николаевском заводе. Я Петр Федорович, он Федор Федорович. А откуда такая фамилия, черт ее знает! Не привык задаваться этим вопросом. В прежние времена о таких вещах не думали. Ни я, ни вы. А сыну приходится думать. Стал даже, по детской глупости, выяснять у меня родословную, но я дальше деда Федора сам ничего не знаю. Боюсь, как бы не проходить до конца войны с медалью "20 лет РККА", - сказал Губер, натягивая через голову гимнастерку. - В гражданскую пуля, в эту - осколок, а на груди - только за выслугу лет. Пока терпимо, но если так и до конца войны, как потом детям объяснишь, - почему?

Губер довез Лопатина до старой мечети, где была теперь киностудия, помог выписать в проходной пропуск и уехал, забрав литер, чтобы заранее взять место на ашхабадский поезд.

* * *

Губер не сказал Вячеславу, зачем приезжает Лопатин, а на студию, оказывается, позвонил еще вчера, и здесь ждали и сразу провели к режиссеру в просмотровый зал.