Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Но душа есть душа, вы правы. Что чужая душа - потемки, неверно. Но и со своим аршином в нее лезть нельзя.

Он сказал о Вячеславе так, что Лопатин вдруг подумал: а может быть, его собственные мысли про Вячеслава - что с ним непременно нужно что-то сделать - неверные мысли? Почему с ним нужно что-то делать? И все-таки нужно! Потому что он сам все равно чувствует себя несчастным, что бы там ни говорили о нем другие люди...

- Сейчас этот пустырь минуем, повернем, и начнется завод. - Сергей Андреевич вдруг счастливо, как-то по-детски улыбнулся. - Вчера с Алексеем Николаевичем Толстым ездил на авиационный. Всегда, когда дела позволяют, стараюсь с ним съездить, если он где-то выступает. Глубоко неравнодушен к нему со школьных лет. Я же еще молодой, первую часть "Хождения по мукам" в шестом классе школы прочел. Вот у кого действительно - русский язык! Заслушаешься, когда выступает! Вроде по должности уже и не к месту, а продолжаю робеть перед писателями, перед вашей недосягаемой для меня профессией.

Машина остановилась. Лопатин увидел через стекло длинную, припорошенную снегом саманную стену и примыкавший к ней саманный барак с надписью: "Проходная".

- Вот и приехали, - сказал Сергей Андреевич. - Год назад тут еще огороды были...

* * *

После митинга Сергей Андреевич дал Лопатину машину доехать до киностудии, а сам вместе с Турдыевым остался еще на заводе. И Лопатин был рад, что едет обратно один и дорога до киностудии длинная - через весь Ташкент.