Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Она крепко взяла Лопатина под локоть.

Они остановились у двери Вячеслава. Две выщербленные каменные ступеньки и дверь, когда-то обитая клеенкой, от которой остались только застрявшие на гвоздях лохмотья пакли.

"Да, неподходящее место для объяснений", - подумал он и, зная, что уже не спросит этого вслух, все-таки мысленно, впервые не на "вы", а на "ты", спросил:

"А все-таки куда же ты сегодня уходишь от меня? Где будешь ты, пока я буду здесь, за этой дверью?"

Хотя она сказала ему, что ей пора бежать, сейчас она молча стояла перед ним с кошелкой в руках и глядела на него, никуда не торопясь.

- Я рада, что вы меня ни о чем не спросили, - сказала она. - Мне не хотелось сегодня отвечать ни на какие вопросы. Шла с вами и думала: "Неужели что-нибудь спросит?" До завтра. С Новым годом вас!

Она поставила на снег кошелку и вдруг - Лопатин даже не заметил, когда она успела снять их, - оказавшись без варежек, голыми теплыми руками обняла его за шею и быстро и нежно поцеловала в губы. Еще раз, уже отдаляя свое лицо от его лица, прошептала: "С Новым годом!" - схватила кошелку, повернулась и не пошла, а побежала через двор.

Лопатин несколько раз безответно постучал в дверь и, толкнув ее, вошел в переднюю.

- Это ты, да? - крикнул ему из комнаты Вячеслав. - Заходи, я нарочно не запер, чтобы не отрываться, руки в муке.

Он стоял у стола и раскатывал бутылкой тесто для пельменей. Сколько его знал Лопатин, это всегда было одно из его любимых занятии.