Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

И оттого, что сначала перевел, а потом мысленно произнес по-немецки, в этом слове появилось что-то реальное и неумолимое: "Газмашинен"...

Они ехали все дальше и дальше по голой степи. И чем дальше ехали, тем все ближе надвигалась на них война своими уже привычными приметами. Санитарный автобус, грузовики с пустыми снарядными ящиками - это оттуда, навстречу. Потом жиденькая колонна пленных - человек в двадцать с двумя конвоирами - тоже оттуда. Потом неполная, человек в пятьдесят, рота - должно быть, пополнение - туда. Воронки справа от дороги, потом слева, потом опять справа. И около одной из них - торчащая из-под снега черная нога. Испуганно шарахнувшаяся в сторону от машины собака с костью в зубах. Немецкий танк со свороченной башней, а немного подальше, прямо на дороге, сгоревший бронетранспортер, тоже немецкий.

Чувствовалось, что наступление шло здесь пока что без больших боев. Наверно, немцы поспешно отходили, прикрываясь подвижными заслонами.

Объехав бронетранспортер, обогнали солдата, шедшего, опираясь на дрючок, в сторону фронта. Лопатин приказал водителю остановиться и, открыв дверцу, спросил дохромавшего до машины солдата, куда он идет.

Солдат объяснил, что имел вывих ноги; идет из госпиталя, догоняет свою часть. И, не дожидаясь дальнейших вопросов, полез в карман за медицинской справкой.

- А где она, ваша часть? - не став смотреть справку, спросил Лопатин.

Солдат махнул рукой вперед.

- Говорят, вчера в Советском была.