Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

- Неприятно было - в землю носом почти у цели, - сказал Лопатин.

- На войне вообще мало приятного. - Ефимов надел папаху на свою бритую голову и повернулся к стоявшему рядом с ним полковнику: - Знакомьтесь, наш хозяин, командир дивизии полковник Шелыганов. А это товарищ Лопатин из "Красной звезды", о котором доложил нам с вами ваш начальник штаба. Мой одесский соратник! Позвоните, Андрей Иванович, артиллеристам, проверьте, как подготовлен огонь. Надо начинать.

Полковник пошел по окопу, а Ефимов сказал Лопатину:

- Рад увидеть живым и здравым!

- И я рад! - сказал Лопатин. И неожиданно для себя добавил: - А я у вас дома был.

- Где дома? - спросил Ефимов так, словно у него не было и не могло быть никакого другого дола, кроме войны.

- На бывшей вашей квартире в Ташкенте. Я через Ташкент ехал.

- Ну и как там, не набезобразничали товарищи артисты? Картинки мои висят?

- Висят.

- Что докладывают? - повернулся Ефимов к подошедшему командиру дивизии.

- Докладывают, что готовы. "Катюши" подъехали и стали на позицию.

- Тогда с богом. Командуйте. - Ефимов с биноклем в руках облокотился на бруствер окопа.

Лопатин тоже выглянул. Впереди видна была змеившаяся по лощине полоса льда, похожая на реку.

А за этой полосой льда виднелись дома.

- Это и есть Горькая балка? - спросил Лопатин стоявшего рядом с ним адъютанта.

- Да, - сказал тот. - И протока - Горькая балка, и поселок - Горькая балка. Должны взять его сегодня.