Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

-Я на Сольпроме всех знаю, я сама сольпромовская, и никогда она сольпромовской не была, - обращаясь к Пантелееву, продолжала шоферка, и чувствовалось, что это очень важно для нее - что черная женщина не сольпромовская и что на Сольпроме никогда таких не бывало.

- А она и не говорит, что она сольпромовская, - сказал Пантелеев, - она геническая, да и не геническая она, а немецкая. Пришли фашисты, и пошла за ними, как собака, - по-своему повертывая то, что сказала женщина, добавил Пантелеев, вставая.

- Чего на нее смотрите, товарищ начальник, стрелите ее, и все, просто, как о чем-то само собой разумеющаяся, сказала шоферка. Потом помолчала и, уже ни к кому не обращаясь, убеждённо добавила: - Я бы ее стрелила.

- "Стрелить" успеем, - сказал Пантелеев, - а вот посмотреть на нее что в нашей жизни бывает, это надо! Смотри на нее, Паша, - повернулся он к шоферке. - Смотри и запоминай.

- А чего мне ее запоминать, - с обидой и голосе отозвалась девушка. Очень мне надо ее запоминать.

- Оформляйте протокол допроса, - сказал Пантелеев уполномоченному, - и сегодня же отправляйте в Симферополь. - И другим, веселым голосом крикнул девушке: - Поехали, шоферка! Где твоя полуторка?

- За домом, сейчас выведу, - откликнулось она на бегу.

Пока шли к машине, Лопатин на ходу задумчиво вертел в руке сплющенную пулю. Она, провалившись в сапог, мешала ему идти. Он вынул ее, пока Пантелеев разговаривал с начальником штаба батальона.