Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

Она написала вам правду, что прошло два месяца без вас, и она вернулась к тому - нет, не скажу дурному, слово "дурной" для него слишком крупно, а так себе, ни рыба ни мясо, - человеку, которого оставила, встретив вас.

- Она написала мне об этом, - сказал Лона гип.

- Об этом - да! Но о том, что почти сразу после вашего отъезда у нее умерла мать, потом заболел сын, потом свалилась с гнойным аппендицитом она сама, - об этом она вам не писала?

- Нет.

- Не писала потому, что не хотела себя этим оправдывать. Да, поднявшись на ноги после всего, что на нее рухнуло, она махнула на себя рукой и вернулась к тому человеку, очень вовремя - надо отдать ему должное поспешившему помочь ей в тяжелые для нее дни. Но вернулась ровно настолько, сколько понадобилось, чтобы понять, что она уже не может снова жить с ним, что уже не способна ни поставить крест на вас, ни махнуть рукой на себя. Вот тогда-то она и получила ваше письмо, в ответ на которое другая женщина, чем она, даже и не подумала бы вспоминать об этом человеке. А вы поспешили отпустить ей грехи и вычеркнуть из жизни. И вам это, кажется, удалось.

- Кажется, удалось. - Лопатин поднялся с кресла и пошел по комнате.

- А ей не удалось! - Зинаида Антоновна тоже поднялась с кресла. Ладно, будем ходить, если вам так легче! Вы не просто переспали с ее телом, вы ранили ее душу. Бессмысленно и жестоко, если это не могло иметь продолжения. Она не девочка, а вы не обольститель, и я понимаю, что вы там, в Ташкенте, не уламывали ее.