Так называемая личная жизнь   ::   Симонов Константин

П-поп-прошу поподробней!

Если бы разговор этот, которого все равно было не миновать, отложился до завтра, наверно, все вышло бы намного короче, а так просидели за столом далеко за полночь. Гурский несколько раз перебивал, допытываясь, неужели у Лопатина так ничего и нигде сейчас не болит, и прекратил свои расспросы, только когда Лопатин начал злиться.

- Прости, пожалуйста, по молодости лет все забываю, что тебе уже п-пятый десяток, а люди в этом возрасте склонны подчеркивать несок-крушимость своего зд-доровья. Не болит так не болит. Тем лучше! Ты действительно в сорочке родился! И после всего этого можешь сп-покойно лететь в Москву и жениться. Хотя для порядка все же п-постучу по дереву, чтобы не сглазить.

- Постучать по дереву можно, - сказал Лопатин. - А жениться... Я как раз, наоборот, пока рассказывал тебе все это, подумал, что...

- Что при твоей профессии до конца войны сохраняется оп-пасность оставить одной вд-довой больше? - перебил Гурский. - Д-допустим. Не хотел бы допускать, но д-допустим. А чем ей будет хуже от того, что она п-получит свою законную пенсию за погибшего мужа? И чем ей будет лучше, если ты ей скажешь, что п-подождешь на ней жениться, п-потому что не можешь ей обещать, что тебя по уб-бьют? А кто и кому может сейчас это об-бещать? И какая женщина сейчас об этом не д-думает? Да если она тебя действительно любит, она с самого начала только об этом и д-думает. Ст-тарается выбросить из головы, а не может!

- Наверно, ты прав, - сказал Лопатин, - но не будем больше на эту тему.

- Не б-будем так не б-будем! Но п-попомни мое предчувствие - что у тебя в этом воп-просе все должно быть хорошо.