JК
Творец Инканы :: Славинский Николай
Страница: 4 из 10Но ее творец оказалсяв центре сатанинской беспощадной зоны.
Официальный циркуль очертил тридцатикилометровый круг. Туда, к четвертому реактору, где скрестились (и перекрестились!) нынешние параллели и меридианы мгновенно уменьшившейся планеты, без колебаний бросился поэт от рождения, мечтатель, многими уважаемый прозаик, врач по профессии Александр Тесленко.
Он стал одним из первых "ликвидаторов", "сталкеров". Без респиратора, спасительной резины или брони - вперед и вперед. Почему, зачем? Никогда не забудется скупой ответ: "В аду всегда нужнее всего санитары. А я, пока стал кардиологом по-амосовски, прошел их школу". Позднее, после прямых и опосредствованных расспросов, уточнил: "Знал, что в зоне не будет не только новейших аппаратов, но и бинтов, анальгина, чистой воды..."
Мы смотрели друг на друга через колючую проволоку: автор любимого рассказа "Разрешите родиться", помахивая штатской кепкой (стряхивая с нее невидимые радиационные пылинки?), то ли прощался со мной, то ли запрещал сделать еще один шаг - туда, где начиналась потусторонность, властвовала неизвестность, где открылась всеукраинская бездна, воцарилась на века "черная дыра" земной цивилизации.
По зову души окунулся в атомную пучину - через несколько неуловимо быстротечных недель вернулся в притихший Киев. Будто бы и не изменился.
Официальный циркуль очертил тридцатикилометровый круг. Туда, к четвертому реактору, где скрестились (и перекрестились!) нынешние параллели и меридианы мгновенно уменьшившейся планеты, без колебаний бросился поэт от рождения, мечтатель, многими уважаемый прозаик, врач по профессии Александр Тесленко.
Он стал одним из первых "ликвидаторов", "сталкеров". Без респиратора, спасительной резины или брони - вперед и вперед. Почему, зачем? Никогда не забудется скупой ответ: "В аду всегда нужнее всего санитары. А я, пока стал кардиологом по-амосовски, прошел их школу". Позднее, после прямых и опосредствованных расспросов, уточнил: "Знал, что в зоне не будет не только новейших аппаратов, но и бинтов, анальгина, чистой воды..."
Мы смотрели друг на друга через колючую проволоку: автор любимого рассказа "Разрешите родиться", помахивая штатской кепкой (стряхивая с нее невидимые радиационные пылинки?), то ли прощался со мной, то ли запрещал сделать еще один шаг - туда, где начиналась потусторонность, властвовала неизвестность, где открылась всеукраинская бездна, воцарилась на века "черная дыра" земной цивилизации.
По зову души окунулся в атомную пучину - через несколько неуловимо быстротечных недель вернулся в притихший Киев. Будто бы и не изменился.