JК
Ушаков :: Ганичев Валерий Николаевич
Страница: 645 из 660не оставляя я, адмирал Ушаков, из того недвижимого имения ничего, но все... отдам племяннице моей без остатка в вечное и потомственное владение, и сам духовным моим завещанием укрепляю за него...» Все раздал адмирал, завещая разделить и передать друг другу для управления разные поместья и угодья. Немного оглушенные его щедростью и добротой, поставили свои подписи под завещанием друзья.
— Попрошу еще фон Дезина да Шаховского, пусть руку приложат, — закладывая бумаги в папку, хлопотливо приговаривал Ушаков.
— Куда поедете-то нынче на лето? — обратился Голенкин.
— В Темников, на Тамбовщину, к могиле дяди своего, святого человека.
На следующий день он положил цветы у каменной плиты, на которой неявственно белела надпись: «...Полина...»
Больше в Петербурге его ничто не держало.
Последние годы
Ушедший в отставку, на пенсию, на покой человек больших постов, положений, званий почти всегда теряется. Только что ты был в центре событий, разговоров, внимания. Тебя сопровождали и окружали люди, соратники, друзья, доброжелатели, и вдруг — тишина, ехидство, безразличие. Как снова «ввинтить» себя в жизнь, как вызвать со дна жизненного колодца усыхающие силы, прочистить ходы для родников жизнелюбия, интереса, возродить любовь к людям, ведь столько жестокого, уродливого, коварного видано в них? Не всем дано пройти этот последний жизненный отрезок с достоинством и честью.
— Попрошу еще фон Дезина да Шаховского, пусть руку приложат, — закладывая бумаги в папку, хлопотливо приговаривал Ушаков.
— Куда поедете-то нынче на лето? — обратился Голенкин.
— В Темников, на Тамбовщину, к могиле дяди своего, святого человека.
На следующий день он положил цветы у каменной плиты, на которой неявственно белела надпись: «...Полина...»
Больше в Петербурге его ничто не держало.
Последние годы
Ушедший в отставку, на пенсию, на покой человек больших постов, положений, званий почти всегда теряется. Только что ты был в центре событий, разговоров, внимания. Тебя сопровождали и окружали люди, соратники, друзья, доброжелатели, и вдруг — тишина, ехидство, безразличие. Как снова «ввинтить» себя в жизнь, как вызвать со дна жизненного колодца усыхающие силы, прочистить ходы для родников жизнелюбия, интереса, возродить любовь к людям, ведь столько жестокого, уродливого, коварного видано в них? Не всем дано пройти этот последний жизненный отрезок с достоинством и честью.