В Августовских лесах   ::   Федоров Павел Ильич

- Дядя Миша, а куда тетя Шура ушла? Почему ее долго нет? Дядя Миша, что это так сильно стучит? Даже земля трясется... Кто это громко разговаривает? Мне страшно, дядя Миша, - тихо, дрожащим голоском говорит Оля и смотрит на Чубарова расширенными от ужаса глазами. - Дядя Миша, а если мы пойдем к тете Франчишке, попьем там молочка? Тетя Франчишка добрая...

- Тебе можно и сходить, а мне нельзя, - отвечает Чубаров.

- А тете Шуре можно?

- Нет, ей тоже нельзя! - серьезно говорит Чубаров.

- Ну, значит, и мне нельзя, - вздыхает Оля.

Склонив головку, она выбирает из колоска наполненные сладковатым молочком хлебные зернышки. Это немножко утоляет жажду и голод.

- Ты еще, Оля, совсем дитя, тебя не тронут, - силясь улыбнуться, говорит пограничник.

- И вовсе я не дитя. Нельзя мне туда, пионерка потому что! Как вы думаете, дядя Миша, где сейчас мой папа? - И, не дожидаясь его ответа, добавляет: - На заставе, конечно... Наверно, туда уж можно идти? Как вы думаете?

Вопрос застает Чубарова врасплох. Он медленно поворачивает голову и начинает стонать. Беседуя с Олей, он немного забылся, отвлекся от своего тяжелого состояния, и вдруг она напомнила ему все, что произошло на заставе: перед его глазами снова возникли раненый политрук и погибшие товарищи.

- Интересно, как найдут нас и что тогда будет? - спрашивала Оля. Вот я на минуточку закрываю глаза, а потом открываю, и передо мной стоит папа и говорит: "Ну, пойдем, Оленка-соленка, домой. Мама ждет, совсем расстроилась".