В Августовских лесах   ::   Федоров Павел Ильич

Кривя длинное морщинистое лицо, изрядно выпивший перед этим самогонки, Михальский говорил:

- Ежели ты теперь новая власть, то можешь мне, Юзефу Михальскому, которого знают добрые люди от Познани до Варшавы, говорить, что я украл у твоей власти лес? Выходит, Юзеф, у которого душа почище вот этой смолы, вор?

- Это скажет народный суд, - упрямо и настойчиво твердил Магницкий.

- Ага, значит, говоришь - народный! Ну, а лес тоже народный! Ведь так же говорят Советы?

- Так говорят Советы. Ну и что же?

- Так что мне может сказать твой суд, коли лес принадлежит народу?

- Суд охраняет народное добро, а ты украл у народа лес. Тебя надо судить.

- Ха-ха! За что же меня судить, когда я сам есть народ... Как же я могу украсть сам у себя?

- Народ - это все государство, а ты созорничал один! Вспомни, когда ты был старостой при панской власти, много ты разрешал рубить лес для наших крестьянских хат? Ну-ка, скажи!

- Какой ты чудак, Иван! Сколько тогда было народного леса? Шиш! Тогда почти весь лес принадлежал пану Гурскому. Это была собственность! Не надо путать собаку с кошкой... А теперь это собственность народа, значит, и моя! Так говорят Советы, а при чем тут я, Юзеф Михальский?

Магницкому надоели дурашливые увертки Юзефа и весь этот замысловатый разговор, сопровождаемый всякого рода ужимками, пьяными гримасами и жестами.

- Ты, Юзеф, похож на того старого монаха, который, напившись бражки, нагрешил, напакостил и обвинил во всем бондаря, смастерившего бочонок. Если бы не было бочонка, то не в чем было бы квасить брагу... Не юли, я тебе не бондарь и не бочонок, в который ты можешь вылить свои помои. Лес придется отвезти в сельсовет и добровольно уплатить штраф. А то еще хуже будет.

- А вот это видел?! - злобно крикнул Михальский и показал Ивану дулю.