В Августовских лесах   ::   Федоров Павел Ильич

- Ты куда девал пуговицу?

- Не скажу, - упорствовал Слава.

- Ты ее забросил?

- Забросил.

Оля исползала весь пол, но пуговицы не нашла.

- Ты, может быть, проглотил ее?

- Проглотил. - Слава плутовски зажмурил глаза и показал пальчиком на свой рот.

- Ой какой глупый мальчишка! - Оля заглянула ему в рот, но и там пуговички не было. - Если проглотил, то умрешь!

- Ты сама глупая, и ты сама умрешь, - защищался Слава как умел.

Об этом происшествии было доложено Клавдии Федоровне. Слава признался, что пуговицу он не съел, а забросил. Он разводил ручонками, показывал пальцем во все углы, но пуговица так и не отыскалась.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сцепив руки, согнувшись, Игнат Сорока сидел на кромке кирпичного фундамента и хмуро смотрел себе под ноги. Не отводя напряженно блестевших коричневых глаз от земли, он попросил Шарипова уделить ему несколько минут для беседы.

Вглядываясь в молодое осунувшееся лицо пограничника, Шарипов заметил резкую в нем перемену. Не было видно ни одной прежней лукавой черточки и нарочитого ухарства. Только изгибы плотно сжатых губ и упиравшийся в воротник гимнастерки кадык временами едва заметно вздрагивали, а в глазах то угасал, то вспыхивал вновь влажный блеск.

- О чем будем говорить, товарищ Сорока? - спросил Шарипов.

- Разве вы не знаете, товарищ политрук? - Сорока нервно вскочил, сунул ладонь под пряжку солдатского ремня, но, спохватившись, опустил руки по швам.