В плену   ::   Соколов Борис Николаевич

Баню не любят и стараются куда-нибудь спрятаться, например, залезть под нары, торчать в уборной или еще где-нибудь. Собственно, не любят не саму баню, а дезинфекцию и прожаривание одежды. Табакоставить нигде нельзя, так как везде сопрут. Всех разбежавшихся, разумеется, находят и пинками под укоризненными взглядами Ивана Ивановича возвращают в строй.

У входа, прямо на улице, раздеваемся, связываем одежду в узелки и подаем в окошечко для прожаривания. Двое русских, принимающих за окошечком узелки, придирчиво их осматривают, и если они связаны плохо или не так, как требуется, швыряют обратно.

Банный немец - ярко-рыжий, высокий, плотный человек - внимательно осматривает каждого голого на вшивость. Вдруг, неожиданно выхватив откуда-то большущие ножницы, отхватывает у меня один ус. Теперь приходится срезать и второй. А я-то растил и вырастил прекрасные большие усы, кончиками вверх. Пожалуй, здесь сама судьба рукой этого рыжего немца указала мне на мою глупость, потому что сейчас делать более заметным себя, и без того достаточно заметного, никак не следовало. И почему так получается: человек знает, что этого делать нельзя, и все-таки делает?

Подходит наша очередь. Нас, человек тридцать, впускают в предбанник. Сразу у входа каждый в деревянных туфлях должен встать в углубление в полу с налитым туда коричневым дезинфекционным раствором. После этого нужно взять бритву, с десяток которых лежит на подоконнике, и [ 98] выскоблить на теле всю растительность.