В плену   ::   Соколов Борис Николаевич

Но по большей части, чему я был очевидцем, это были обыкновенные люди - крестьяне и рабочие. Но, зная тогда нашу карательную политику и стремление видеть в каждом врага, они остались на чужбине. Ведь ни один итальянец, американский негр или француз, а их в плену было немало, не остался у чужих. А русских осталось великое множество.

На околице нос к носу сталкиваюсь с двумя уходящими из деревни; один из них меня окликает. На обоих не новая и не очень им впору, но гражданская одежда. Узнаю их не сразу - очень уж непривычно видеть знакомых солдат в пиджаках и кепках. Один лет 28 - 30, невысокий, живой, знакомый мне по шахте, Дмитрий. Второго - долговязого и мрачного - знаю меньше. Митя и раньше отличался весёлым нравом и дружелюбием, всегда что-то ремонтировал и мастерил и этим неплохо подрабатывал.

Сейчас он, дружески улыбаясь, протягивает мне руку

- Ну, будь здоров. Привет передай России.

- А вы что же, здесь останетесь?

- Как видишь.

- И где думаете обосноваться?

Дмитрий с минуту молчит, а потом, переходя на серьёзный тон, медленно в раздумье тянет:

- Хотели сразу в США податься, но сейчас въезд туда закрыт. Поэтому пока останемся здесь. Впрочем, говорят, сейчас можно в Аргентину.

Такая широта кругозора меня ошарашивает, и я растерянно лепечу:

- А как же вы поедете, ведь небось языков не знаете?

- Да что тебе дался этот язык. Разве не видел, как украинские бабы по-немецки лопочут? А ведь некоторые и года в Германии не прожили.