В плену   ::   Соколов Борис Николаевич

Мне это было безразлично, и я с интересом смотрел на неведомую мне чужую заграничную жизнь: на аккуратные чистенькие домики из серого камня со срезанными коньками крыш, на редких прохожих и чистеньких детей, сворачивающих при встрече с нами в сторону, на ровные аккуратные квадраты полей и огородов, по большей части убранных. Все оказалось гораздо проще на станцию привезли несколько вагонов досок, которые нужно было сгрузить и на себе перенести в лагерь. Так, в виде прогулки, правда, обратно с ношей, и прошел день. Для жизни, небогатой впечатлениями, и это хорошо.

Проходят дни. Я опять не один. У меня довольно много знакомых, но особенно близко ко мне держатся два ленинградских мальчика: только что окончивший школу Саша и заводской Коля. Оба они жалкие и как бы ищут у меня защиты от невзгод. Я ничем им не могу помочь, и от этого мне немного не по себе. Вероятно, и они это понимают, но сознание того, что рядом с ними кто-то старший, их успокаивает, создавая иллюзию защищенности. Ведь и мать не может защитить своего ребенка от жизненных невзгод. Что, например, она может сделать, если его в школе травят и бьют мальчишки? Так и я не могу облегчить жизнь ребят, а они, как мне кажется, не жильцы в лагере. На днях узнал о смерти в лазарете Захарова.

Сегодня, отчасти по своей вине, попал впросак. Дело в том, что я по лени и из глупого бахвальства перестал бриться и отпустил довольно эффектную бороду. Вообще бородатые появлялись, но, что удивительно, это были не мужики, а скорее интеллигенты. С одним таким ленинградским бородачем Михаилом я довольно близко знаком. Ему борода идет, но меня, как говорят, она делает очень заметным.