Владимир Одоевский и его роман Русские ночи   ::   Маймин Е А

Шевыреву, откликаясь на выход в свет философического письма Чаадаева: "Как мне жаль, что я не успел прежде окончить печатание моего Дома Сумасшедших; два года тому назад, не имея почти никакого понятия о мыслях Чаадаева", я написал эпилог, заключающий книгу и как будто нарочно совершенно противоположный статье Ч.; то, что он говорит об России, я говорю об Европе, и наоборот. Ты знаешь мою мысль, о которой я намекнул мимоходом в Введении к Дому Сум. (смотри в Библ. для чтения: Кто сумасшедший?) и в "Русских ночах", о том, что Россия должна такое же действие произвесть на ученый мир, как некогда открытие новой части света, и спасти издыхающую в европейском рубище науку...". {См.: Сакулин, ч. 1, с. 612. - Статья "Кто сумасшедший", которая упоминается в письме, была напечатана в "Библиотеке для чтения" (1836, т. XIV, с. 50-64), за подписью "Безгласный". Статья эта в слегка переделанном виде вошла затеи в текст "Русских ночей" (Ночь вторая).}

В эпилоге В. Одоевский противопоставляет Россию, русскую науку и русскую мысль, в которых он уже теперь видит сильные ростки великого будущего, "больной" западной цивилизации. В отличие от Чаадаева, В. Одоевский исполнен самого пылкого оптимизма в своем отношении к основам русской жизни и к ее истокам. Он видит в русской жизни сильное стремление к цельности и полноте знания, которое ему особенно дорого и которое более всего его воодушевляет. Вместе с тем, характеризуя западную жизнь, В. Одоевский говорит об "отсутствии всякого верования", о "надежде без упования", об "отрицании без утверждения". Он пишет о Западе: "...