Воспоминание о России   ::   Сабанеев Леонид Л.

Одновременно он был глубоким богословом, и одно из его заветных мечтаний было сочетать богословие с математикой – идея парадоксальная и смелая.

По типу своего мышления он был как бы «особой точкой» философского и богословского мира; в его умственном аппарате я видел чрезвычайно много общего с гностицизмом ранних веков христианства. Смелость его мысли и ее парадоксальность были удивительны.

Мое общение с ним было прервано в эпоху первой русской революции – наши дороги как-то разошлись: он стал профессором богословия и мало и редко посещал Москву, я избрал себе не математическую, а музыкальную карьеру (впрочем, не бросая математику), но судьба нас вновь соединила, и именно через музыкальный мир.

Я встретился с ним вновь в доме моего большого друга – композитора Скрябина.

Ввел его в этот круг поэт Вячеслав Иванов – «мудрейший» из группы «символистов» – человек с универсальными познаниями и интересами. Скрябин, как было когда-то очень многим в России и за границей известно, собирался написать «Мистерию» – произведение не столько музыкальное, сколько «мистическое», связанное с теософическими мечтаниями композитора (фактически оно не было написано, да и не могло быть написано).

По-видимому, Флоренский тоже заинтересовался этой идеей, не в очень сильной степени, потому что, по моим впечатлениям, он при всех причудливых и часто фантастических, но всегда глубоких идеях все же всегда оставался в рамках Православной Церкви и теософские идеи ему были чужды.