Воспоминания и портреты   ::   Стивенсон Роберт Луис

Не могу отрицать той радости, какую доставляло раскрашивание, и не могу полностью простить того мальчишку, который, добровольно лишаясь ее,снисходит до «двухпенсовой раскрашенной». Смешиванием кармазина (вслушайтесь, как это звучит — кармазин! — трубные рога волшебной страны не могут быть приятней для уха) — кармазина с берлинской лазурью — достигался такой фиолетовый цвет, особенно для плащей, какого нет у Тициана. В соединении с гуммигутом, это превосходный краситель, хотя название у него противное, он создавал такую красивую зелень, что я до сих пор вспоминаю о ней с тоской. Не могу припомнить без умиления и как выглядела вода, в которую опускал кисточку. Да, удовольствие в раскрашивании было. Но ни к чему отрицать, что после раскрашивания все бывало испорчено. Конечно, можно было б разыграть с фигурками сцену-другую, но вырезать их из книжки казалось святотатством, и никто из ребят не мог дважды соблазняться скукой, кропотливостью, длительным разочарованием этого занятия. Через два дня после покупки книжки очарование пропадало. Родители бывали недовольны, думали, что пьеса мне надоела. Ничего подобного, нельзя сказать, что человеку надоел обед, когда он отставляет тарелку с костями; я насытился и произнес благодарственную молитву.

Затем наступало время взглянуть на заднюю сторону обложки, изучать чарующие два столбца заглавий, где для истинного почитателя Скелта поэзия царила, как ее величество королева, счастливо и со славой.