JК
Хождение за истиной (Послесловие) :: Горелов А
Страница: 11 из 17""Зверство" и "дикость" растут и смелеют, а люди с незлыми сердцами совершенно бездеятельны, до ничтожества", - с грустью поделится художник со Львом Толстым в 1891 году.
Легенды давали форму высказывания писателя о жгучих русских проблемах. Греко-римско-византийский мир представал аналогом мира окружающего, обнажал в главных чертах его социальный механизм. Утопический же идеал рисовался как бы осуществленным некогда в легендарной действительности былого, а затем затоптанным в историческом движении народов и разве что сохранившимся в душах горсточки праведников. Но гражданский темперамент писателя-демократа не позволял Лескову совершенно уйти от непосредственных обличений российских порядков под солнце ветхозаветных апокрифов и синайских житий. "...Я хочу оставаться выметальщиком сора, а не толкователем талмуда..." - напишет Лесков Толстому.
И когда развернется его позднее творчество - наиболее резкое по духу отрицания во всей биографии художника, ощущение тупика, в который завел страну господствующий в России режим насилия над человеком, осознание всеохватывающего кризиса системы придаст новым вещам писателя гневную интонацию. Не переходя на революционные позиции, он выпустит одно за другим произведения памфлетного политического накала ("Импровизаторы", "Полунощники", "Загон", "Зимний день"). Часть написанного сможет появиться в печати лишь через десятки лет после смерти Лескова ("Административная грация", "Заячий ремиз").
Легенды давали форму высказывания писателя о жгучих русских проблемах. Греко-римско-византийский мир представал аналогом мира окружающего, обнажал в главных чертах его социальный механизм. Утопический же идеал рисовался как бы осуществленным некогда в легендарной действительности былого, а затем затоптанным в историческом движении народов и разве что сохранившимся в душах горсточки праведников. Но гражданский темперамент писателя-демократа не позволял Лескову совершенно уйти от непосредственных обличений российских порядков под солнце ветхозаветных апокрифов и синайских житий. "...Я хочу оставаться выметальщиком сора, а не толкователем талмуда..." - напишет Лесков Толстому.
И когда развернется его позднее творчество - наиболее резкое по духу отрицания во всей биографии художника, ощущение тупика, в который завел страну господствующий в России режим насилия над человеком, осознание всеохватывающего кризиса системы придаст новым вещам писателя гневную интонацию. Не переходя на революционные позиции, он выпустит одно за другим произведения памфлетного политического накала ("Импровизаторы", "Полунощники", "Загон", "Зимний день"). Часть написанного сможет появиться в печати лишь через десятки лет после смерти Лескова ("Административная грация", "Заячий ремиз").