JК
Загадка миллиардера Брынцалова :: Беляева Лилия Ивановна
Страница: 277 из 438И насмешил же он меня!
По случаю какого торжества — неизвестно, а привез с собой в ресторан супругу. И в первый раз привез, а сам три года ездит. Как вошла и как увидала все наше великолепие, даже испугалась. Сидит в огромной шляпе, выпучив глаза, как ворона. А я им служил и слышу, она говорит:
— Чтой-то как мне не ндравится на людях есть… Чисто в театре…
А он ей резко:
— Дура! Сиди важней… Тут только капиталисты, а не шваль…
— Она ежится, а он ей:
— Сиди важнее! Дура!
А она свое:
— Ни в жисть больше не поеду! Все смотрят…
А он ей — дурой! Умора!..»
И далее, с той же острой наблюдательностью услужающего, незамечаемого, презираемого: «Сто двадцать пять рублей бутылка! За такие деньги я два месяца мог бы просуществовать с семейством! Духов два флакона дорогих, по семи рублей, сожгли на жаровне для хорошего воздуха. Атмосфера тонкая, даже голова слабнет и ко сну клонит. Чеканное серебро вытащили из почетного шкафа и хрусталь необыкновенный, и сербский фарфор. Одна тарелочка для десерта по двенадцать рублей! Из атласных ящиков вынимали, что бывает не часто. Вот какой ужин для оркестра! Это надо видеть! И такой стол вышел — так это ослепление. Даже когда Кавальери была — не было!
Зернистая икра стояла в пяти ведерках-вазонах на четыре фунта.
По случаю какого торжества — неизвестно, а привез с собой в ресторан супругу. И в первый раз привез, а сам три года ездит. Как вошла и как увидала все наше великолепие, даже испугалась. Сидит в огромной шляпе, выпучив глаза, как ворона. А я им служил и слышу, она говорит:
— Чтой-то как мне не ндравится на людях есть… Чисто в театре…
А он ей резко:
— Дура! Сиди важней… Тут только капиталисты, а не шваль…
— Она ежится, а он ей:
— Сиди важнее! Дура!
А она свое:
— Ни в жисть больше не поеду! Все смотрят…
А он ей — дурой! Умора!..»
И далее, с той же острой наблюдательностью услужающего, незамечаемого, презираемого: «Сто двадцать пять рублей бутылка! За такие деньги я два месяца мог бы просуществовать с семейством! Духов два флакона дорогих, по семи рублей, сожгли на жаровне для хорошего воздуха. Атмосфера тонкая, даже голова слабнет и ко сну клонит. Чеканное серебро вытащили из почетного шкафа и хрусталь необыкновенный, и сербский фарфор. Одна тарелочка для десерта по двенадцать рублей! Из атласных ящиков вынимали, что бывает не часто. Вот какой ужин для оркестра! Это надо видеть! И такой стол вышел — так это ослепление. Даже когда Кавальери была — не было!
Зернистая икра стояла в пяти ведерках-вазонах на четыре фунта.