Заметки, не нуждающиеся в сюжете   ::   Залыгин Сергей

Человек, который пережил все, что переживала страна в его время, события 20-30-х годов, войну, лагерь, диссидентство, эмиграцию (точнее – высылку за границу), а теперь вот – возвращение на Родину. Плюс ко всему – раковая болезнь, от которой его организм смог избавиться вопреки мнению медиков. Пережить или только придумать еще какую-то советско-жизненную ситуацию очень трудно. Это жизнь, воплотившая в себе едва ли не все возможные и типичные для нескольких поколений ситуации и судьбы. Отсюда и мессианство, в котором его упрекают. А за что упрекать? Если бы не чувство великой цели и собственного предназначения в достижении этой цели – Солженицына попросту не было бы. Нельзя было бы без этого ощущения сделать все, что он сделал, нельзя было бы и сойти живым с операционного стола, когда хирург считал операцию безнадежной. А он сказал хирургу: ваше дело меня оперировать, мое – выжить.

Может быть, вот этим последним обстоятельством – человечностью миссии, ее доброжелательством, интеллигентностью в лучшем смысле этого слова, ее невзыскательностью, ее теплой семейственностью и гостеприимством и прочим высоко ценимым нами в русском, в любом человеке качествам – и был я больше всего поражен, когда в феврале 1992 года гостил у Солженицыных в Вермонте. Ни разу я не почувствовал, что передо мной – великий человек. Я только знал об этом и ни на минуту в этом не засомневался.

Солженицын, наверное, единственный великий человек, которого я встретил в своей жизни.