Занимательная наркология   ::   Макаревич Андрей Вадимович

Рислинг был кисел до невозможности, но что-то же пить надо было – не квас же, в самом деле! Давились, пили, мучились жгучей отрыжкой. Юг вообще творил с людьми чудеса. В Гурзуфе в закутке под названием «Чайник» продавали в разлив портвейн «Кавказ», и считалось совершенно нормальным и даже обязательным принять там стаканчика три-четыре и пойти на набережную смотреть на девушек. Вернувшись в Москву, я в первый же вечер по привычке выпил четыре стакана того же «Кавказа» – и упал навзничь, как коммунист в финале одноименного фильма. В воздухе, что ли, дело? Или в общей атмосфере благодушия и спокойствия, которая в Крыму тех лет преобладала? Учёным ещё предстоит сказать своё слово. И настоящий роман с сухарём случился в начале семидесятых на Черноморском побережье Кавказа, куда мы с «Машиной» ездили гулять под видом работы. Это называлось «домашнее вино». Не знаю, можно ли его с полным правом назвать сухим вином. Более того, не уверен, что его можно было назвать вином вообще – строго говоря, это была определённая субстанция, изготавливаемая местными бабушками и обладавшая своеобразным воздействием на психику и физиологию человека. Состав зелья держался в секрете. Ходили слухи, что среди прочего добавляют туда лист табака и куриный помёт – для ужаса. Не знаю. Похоже, в основе всё-таки был виноград – он покрывал собой всё пространство вокруг домиков местных жителей, был мелок и всегда незрел, есть его было невозможно, но что-то же с ним делали, верно? Бабушки клялись, что это чистая «Изабелла».