Занимательная наркология   ::   Макаревич Андрей Вадимович

Но что заставляет взрослого матёрого дядьку, прекрасно знающего, чем всё закончится и что его ждёт утром, вновь переступить черту, отделяющую его от понятия «нормальный человек»? В чём дело? Мы с вами уже выяснили, что наибольшее наслаждение человек получает между второй и третьей рюмкой (в среднем) – куда несёт? Могу говорить, опираясь только на собственный опыт, который минимален – уже долгие годы я лишён возможности нажраться во вселенском смысле: мой организм элементарно протестует. После восьмой-девятой рюмки (это грамм четыреста) ему становится невкусно продолжать пить, а заставлять себя что-либо делать я очень не люблю. На второй день вообще не пьётся, а если попадаешь в жёсткие условия, когда пить всё-таки приходится, – с изумлением замечаешь, что употребил уже грамм семьсот и не испытал волшебного воздействия и сидишь трезвый как дурак, а все вокруг уже хороши, смотреть на них неприятно и разговаривать не о чем. Кроме всего прочего, я не испытываю мук похмелья и никогда не выпиваю с утра – но об этом потом. Так что если бы я и захотел сегодня нажраться, это было бы связано с серьёзным насилием над собой. Память, однако, бережно хранит те редкие моменты, когда в более-менее молодые годы мне это всё же удавалось. Так вот, я поражался, как наутро одновременно с физическими страданиями банального перебора приходила вдруг кристальная ясность, устройство мира становилось понятным и прозрачным, я ощущал небывалую мощь собственного духа и способность ответить на любой вопрос, волнующий человечество. Чем сильнее было это чувство, тем короче был период этого озарения.