JК
Журнал Наш Современник 2006 4 :: Современник Журнал Наш
Страница: 30 из 239Вот ведь!
Рубцов смеялся звонко, заливисто, он был в дружеском окружении, он весело принимал эту оценку своего творчества, радовался, что его легко прислоняют к Есенину, и он читал и напевал свои стихи под гитару, прерываясь, чтобы выпить, покурить или принять участие в разговорах — они становились оживлённей и громче.
— А вот ещё Пушкин был, Александр Сергеевич, тоже поэт вроде неплохой, а? — вступил серьёзный и насмешливый Эрнст Сафонов. — И, что характерно, прозу умел писать хорошую, статьи…
— Язва же ты, старик! Но главной в литературе останется всё же проза. — Это Андрей Павлов, прозаик из Куйбышева, тоже серьёзный и самый старший среди нас. — Достоевский, Толстой, Чехов — как без них? А наш Шолохов, например?..
Ему возразил весёлый и быстрый наш однокурсник Евгений Антошкин, лет на десять моложе Павлова, к тому же поэт:
— Нет, Андрей, поэзия первей прозы: от неё и песня, и молитва, и ритуальные плачи-причитания. Так, хозяин?
— Так, — подтвердил я. — Поэзия выше всех жанров литературы. За поэзией, а вернее, над поэзией пойдёт музыка, над музыкой — душа человеческая, над душой — Бог! Так, Коля?
— Утверждаю, — засмеялся Рубцов, — наливай за поэзию!
Опять весёлый шум, гам, стеклянный звон, тосты, объятья, ты меня уважаешь, старик, да мы братья по гроб жизни, Коля, давай что-нибудь всеобщее, давай о будущем…
Ах, что я делаю, зачем я мучаю
Больной и маленький мой организм?
Да по какому же такому случаю,
Ведь люди борются за коммунизм.
Рубцов смеялся звонко, заливисто, он был в дружеском окружении, он весело принимал эту оценку своего творчества, радовался, что его легко прислоняют к Есенину, и он читал и напевал свои стихи под гитару, прерываясь, чтобы выпить, покурить или принять участие в разговорах — они становились оживлённей и громче.
— А вот ещё Пушкин был, Александр Сергеевич, тоже поэт вроде неплохой, а? — вступил серьёзный и насмешливый Эрнст Сафонов. — И, что характерно, прозу умел писать хорошую, статьи…
— Язва же ты, старик! Но главной в литературе останется всё же проза. — Это Андрей Павлов, прозаик из Куйбышева, тоже серьёзный и самый старший среди нас. — Достоевский, Толстой, Чехов — как без них? А наш Шолохов, например?..
Ему возразил весёлый и быстрый наш однокурсник Евгений Антошкин, лет на десять моложе Павлова, к тому же поэт:
— Нет, Андрей, поэзия первей прозы: от неё и песня, и молитва, и ритуальные плачи-причитания. Так, хозяин?
— Так, — подтвердил я. — Поэзия выше всех жанров литературы. За поэзией, а вернее, над поэзией пойдёт музыка, над музыкой — душа человеческая, над душой — Бог! Так, Коля?
— Утверждаю, — засмеялся Рубцов, — наливай за поэзию!
Опять весёлый шум, гам, стеклянный звон, тосты, объятья, ты меня уважаешь, старик, да мы братья по гроб жизни, Коля, давай что-нибудь всеобщее, давай о будущем…
Ах, что я делаю, зачем я мучаю
Больной и маленький мой организм?
Да по какому же такому случаю,
Ведь люди борются за коммунизм.