5 лет среди евреев и мидовцев   ::   Бовин Александр Евгеньевич

Меня принимали в административном центре Голан городе Кацрине. Тамошние «русские» в основном из бывшей нашей Средней Азии. «Караванов» не видел. Добротные дома. Сады. Мангалы во дворе. Восточное гостеприимство, помноженное на гостеприимство русское. Главная тема разговора — что делать, если Голаны отдадут Сирии. Общее мнение — не отдавать.

Возвращаясь из Кацрина, заехал на ферму, где разводят крокодилов. Дали подержать маленького крокодильчика. Но только очень просили называть здешних крокодилов аллигаторами. Почему — я так и не понял.

И последний участок на географической карте сентября. Недалеко от Хайфы, в горах «Маленькой Швейцарии» расположился поселок Эйн-Ход — вроде нашего Переделкино, но не для писателей, а для художников. Землю выделили в 1953 году, и теперь в этом оазисе творчества осели 200 художников. Никакой типовой застройки. Каждый дом — тоже «художество». В каждом доме — мастерская. Несколько общих галерей. Все утопает в южной зелени. Можно бродить целый день, попадая из одного стиля в другой, из одной манеры — в другую. Что я и делал с удовольствием.

В Эйн-Ходе подружился с Женей Абезгаузом. Ленинградец. В рамки соцреализма никак не вмещался, бунтовал, в 1977 году пробился на историческую Родину. Много пишет, много выставляется. «Просто» — хороший человек. Гостей любит. И гости любят его. И баня у него хорошая. Главный банщик — «наш» же доктор забыл каких наук Миша Таратута.