JК
5 лет среди евреев и мидовцев :: Бовин Александр Евгеньевич
Страница: 233 из 747О чем нам, черт возьми, беспокоиться!?» Понятно, что Вейцман энергично поддержал линию на переговоры, на мирное урегулирование, которая была намечена в Мадриде
Сам Вейцман не любит, когда его называют «голубем». Он ориентируется не на орнитологию, а на авиацию. «Ястреб подобен скоростному самолету, — растолковывает Вейцман журналистам. — А голубь похож на тихоход. Скоростной самолет способен летать и медленно тоже, а тихоход не может лететь быстро. Так что ястреб более маневрен. Если я ястреб, у меня больше возможностей наращивать обороты или глушить мотор». В общем — «ястреб мира» — так он себя видит и называет.
Не помню уж точно, кажется, в начале апреля я приехал домой к Вейцману, в Кесарию. Он еще не вступил в должность — это произошло 13 мая, — и поэтому мой визит имел получастный характер. Состоялась далеко не формальная беседа (как, впрочем, и все последующие). Зная натуру Вейцмана, спросил: не будут ли его стеснять ограниченные, так сказать, деполитизированные функции президента. Президент ответил примерно так: все знают, чего я не могу делать, но никто не знает, что я смогу сделать;, хорошо понимая, чего нельзя, я все же попытаюсь расширить пределы того, что можно. Так он и поступал. Вызывая часто огонь на себя.
Два случая, совсем разных.
Когда премьером стал Нетаньяху, он заявил, что не будет встречаться с Арафатом. Что загоняло мирный процесс в тупик. В бой вступил президент: «Если премьер-министр не желает встречаться с Арафатом, это сделаю я». Шок справа. Шум в газетах. Но дело сдвигается с мертвой точки.
Сам Вейцман не любит, когда его называют «голубем». Он ориентируется не на орнитологию, а на авиацию. «Ястреб подобен скоростному самолету, — растолковывает Вейцман журналистам. — А голубь похож на тихоход. Скоростной самолет способен летать и медленно тоже, а тихоход не может лететь быстро. Так что ястреб более маневрен. Если я ястреб, у меня больше возможностей наращивать обороты или глушить мотор». В общем — «ястреб мира» — так он себя видит и называет.
Не помню уж точно, кажется, в начале апреля я приехал домой к Вейцману, в Кесарию. Он еще не вступил в должность — это произошло 13 мая, — и поэтому мой визит имел получастный характер. Состоялась далеко не формальная беседа (как, впрочем, и все последующие). Зная натуру Вейцмана, спросил: не будут ли его стеснять ограниченные, так сказать, деполитизированные функции президента. Президент ответил примерно так: все знают, чего я не могу делать, но никто не знает, что я смогу сделать;, хорошо понимая, чего нельзя, я все же попытаюсь расширить пределы того, что можно. Так он и поступал. Вызывая часто огонь на себя.
Два случая, совсем разных.
Когда премьером стал Нетаньяху, он заявил, что не будет встречаться с Арафатом. Что загоняло мирный процесс в тупик. В бой вступил президент: «Если премьер-министр не желает встречаться с Арафатом, это сделаю я». Шок справа. Шум в газетах. Но дело сдвигается с мертвой точки.