5 лет среди евреев и мидовцев   ::   Бовин Александр Евгеньевич

И были остальные — все на одно лицо.

Находясь в Израиле, Козырев не то, что не заехал ни разу в посольство, он ни разу не спросил даже — как идут дела? где жмет? как и чем помочь? Не потому, что не было времени. Потому что было неинтересно. Возможно, другим послам и другим посольствам везло. Но я пишу о гвозде, который в моем ботинке…

Или еще «гвоздь». Звонят как-то из МИДа, — кажется, Посувалюк, — и сообщают, что Козырев просит меня позаботиться об отдыхе его жены и дочери. Ради Бога, — отвечаю, — в Савьоне место есть, прокормим, покажем и расскажем. Но удивился. Дело вроде бы частное, личное, и — как меня учила бабушка — муж и отец должен был сам позвонить. Ну, ладно, подумал, в МГИМО, наверное, этому не; учат. Приехали две милые особы. С гостеприимством у нас полный порядок. Довольные уехали. И опять же, если следовать бабушкиному этикету, следует сказать «Спасибо!». Произошла заминка. Телефон молчал. Через какое-то время я оказался в Москве и в коридоре МИДа наткнулся на министра. Деваться было некуда — «спасибо» последовало.

«И жизнь, как тишина осенняя, подробна…» Мелкие детали, подробности часто говорят о человеке больше, чем его деяния исторического масштаба.

Понимаю, что мои оценки Козырева, наверное грешат субъективизмом. Как и вся эта книга вообще. Таков уж жанр. Но так думаю и поэтому так пишу.

Козырев становился этаким барином со склонностью к самодурству. Если уж и доказал что-нибудь его визит в Израиль, так именно это.