5 лет среди евреев и мидовцев   ::   Бовин Александр Евгеньевич

“Мы подружились семьями задолго до моего ареста, — рассказывает Калманович. — Между нами не было никакой корысти, не было совместного бизнеса. Поэтому и возникла настоящая дружба… Что бы ни говорили про Кобзона, как друг он невероятно предан. За собственные деньги летал в Израиль, навещал меня. Иосиф был тогда депутатом Верховного Совета, и его не досматривали в тюрьме. Контрабандой он приносил мою любимую рыбу в томатном соусе, кильку, бычков и конфеты “Белочка”… Я никогда не забуду, как много он для меня сделал. Поднял на ноги всех. Люди, которых я никогда в жизни не встречал, по просьбе Кобзона хлопотали о моем досрочном освобождении.

Сначала мне это даже вредило, — полагает Калманович. — Определенные чиновники в определенных органах стали думать, что я намного важнее, чем они предполагали. Кобзон привозил официальные письма от Горбачева, Янаева, Пуго, Руцкого с просьбой о досрочном освобождении. Причем в Израиле по аналогичной статье отбывали срок еще несколько человек, но за них Горбачев, скажем, не просил. А письма эти Кобзон организовывал в одиночку, обивая пороги кремлевских кабинетов…

Как-то Кобзон приехал в Израиль на круизном теплоходе вместе с художником Ильей Глазуновым. Его принимал премьер-министр Шамир… Помощник премьера спросил: возможно ли сделать портрет Шамира? “Пожалуйста”, — ответил Илья Сергеевич. “Сколько это будет стоить?” — “Ничего, — ответил художник. — Только отпустите из тюрьмы Калмановича”.