JК
Бунт земли (Сборник эссе) :: Сатпрем
Страница: 22 из 50Все наши революции проваливаются или заканчиваются крахом, потому что мы не совершили прежде эту одну единственную Революцию.
И, наконец, чтобы расставить все точки над "i":
Если тотальная трансформация существа является нашей целью, то трансформация тела неизбежно является необходимой частью ее.
Значит, действительно, передо мной был Революционер. Революционер, у которого был путь.
Мне было что делать.
Мне было что открывать.
Моя астролябия указывала прямо в неведомое!
-------5
ОНА
Но я еще не был готов.
Звук сирены разрывает ночь, и корабль входит в порт.
Я столько прошел. И все это стало частью огня, который разгорался во мне все сильнее. Может быть, надо прийти к такой точке, где якорная цепь обрывается, где рвутся все цепи. У меня их почти уже не осталось, кроме одной невидимой, вросшей в кожу. Надо было также искоренить в себе бретонца, поскольку "лучшее" в нас является самым большим препятствием. Это была моя последняя якорная цепь в мире, лишенном смысла: море, чайки, солнечная бухта, где набегающий прибой мусолит вечность и разбивается о скалу, поросшую рыжим лишайником. О, эта скала...
А потом настал тот декабрьский день 1950 года, когда брат принес в мою комнату в Париже газету "Комбат": Шри Ауробиндо ушел.
Он ушел.
Это существо.
Я чувствовал, как вся Земля истекала кровью в моем сердце. Вся Земля осиротела, она стояла в лохмотьях, лишенная своего смысла.
Шри Ауробиндо.
И, наконец, чтобы расставить все точки над "i":
Если тотальная трансформация существа является нашей целью, то трансформация тела неизбежно является необходимой частью ее.
Значит, действительно, передо мной был Революционер. Революционер, у которого был путь.
Мне было что делать.
Мне было что открывать.
Моя астролябия указывала прямо в неведомое!
-------5
ОНА
Но я еще не был готов.
Звук сирены разрывает ночь, и корабль входит в порт.
Я столько прошел. И все это стало частью огня, который разгорался во мне все сильнее. Может быть, надо прийти к такой точке, где якорная цепь обрывается, где рвутся все цепи. У меня их почти уже не осталось, кроме одной невидимой, вросшей в кожу. Надо было также искоренить в себе бретонца, поскольку "лучшее" в нас является самым большим препятствием. Это была моя последняя якорная цепь в мире, лишенном смысла: море, чайки, солнечная бухта, где набегающий прибой мусолит вечность и разбивается о скалу, поросшую рыжим лишайником. О, эта скала...
А потом настал тот декабрьский день 1950 года, когда брат принес в мою комнату в Париже газету "Комбат": Шри Ауробиндо ушел.
Он ушел.
Это существо.
Я чувствовал, как вся Земля истекала кровью в моем сердце. Вся Земля осиротела, она стояла в лохмотьях, лишенная своего смысла.
Шри Ауробиндо.