JК
Фирма :: Рыбин Алексей
Страница: 18 из 513У него врагов больше, чем…
Гольцман едва не ляпнул «чем у меня», но опять успел вовремя остановиться.
— …Чем ты можешь себе представить, — натужно закончил он скользкую фразу.
— Ну так как же все-таки? — спросил Куманский. — Можешь помочь?
Гольцман подумал, побарабанил пальцами по столу, еще раз взглянул на Куманского и уставился в окно.
— Нет, — вдруг сказал он. — Пусть сидит. Ему это только на пользу пойдет. Два года — не десять. Ничего с ним не будет. Не растает. Как говорится, не сахарный… Все, больше не хочу говорить на эту тему…
— Ну, знаешь…
Куманский вдруг почувствовал неожиданное раздражение. Не то чтобы ему было очень жалко Гурьева — не из жалости к пианисту он занимался этим делом. Жалости Яша уже давно не испытывал ни к кому, кроме, пожалуй, себя, и то нечасто — в основном, когда его «кидали» на деньги или просто обманывали. Тогда Яша жалел себя, думая, что такого талантливого, работящего, честного и вообще приличного человека, как он, обижать просто не за что и обидчик заслуживает самого страшного наказания, какое в состоянии вообразить человеческий мозг. А другие — другие для Яши уже много лет были всего лишь статистами, объектами для работы, и он расценивал окружающих его людей только по количеству информации, которую можно было из них выжать и выгодно продать. Ну и по качеству этой информации, разумеется.
Гольцман едва не ляпнул «чем у меня», но опять успел вовремя остановиться.
— …Чем ты можешь себе представить, — натужно закончил он скользкую фразу.
— Ну так как же все-таки? — спросил Куманский. — Можешь помочь?
Гольцман подумал, побарабанил пальцами по столу, еще раз взглянул на Куманского и уставился в окно.
— Нет, — вдруг сказал он. — Пусть сидит. Ему это только на пользу пойдет. Два года — не десять. Ничего с ним не будет. Не растает. Как говорится, не сахарный… Все, больше не хочу говорить на эту тему…
— Ну, знаешь…
Куманский вдруг почувствовал неожиданное раздражение. Не то чтобы ему было очень жалко Гурьева — не из жалости к пианисту он занимался этим делом. Жалости Яша уже давно не испытывал ни к кому, кроме, пожалуй, себя, и то нечасто — в основном, когда его «кидали» на деньги или просто обманывали. Тогда Яша жалел себя, думая, что такого талантливого, работящего, честного и вообще приличного человека, как он, обижать просто не за что и обидчик заслуживает самого страшного наказания, какое в состоянии вообразить человеческий мозг. А другие — другие для Яши уже много лет были всего лишь статистами, объектами для работы, и он расценивал окружающих его людей только по количеству информации, которую можно было из них выжать и выгодно продать. Ну и по качеству этой информации, разумеется.