JК
Дневник матери :: Нефедова Нина Васильевна
Страница: 22 из 300В поисках сочувствия, а может быть, просто желая снять с себя вину в невоспитанности ребёнка, она говорит донельзя усталым голосом:
– Ну что за ребёнок! Вот, попробуйте сладить с ним! Нет, я больше не могу! Сил моих нет!
А мальчишка тем временем, засунув палец в рот и скосив глаза на мать, обдумывает, чем бы ещё её донять.
Или наш Юра был мягок, покладист по натуре, или на него действовала моя уверенность, но только слушался он беспрекословно. Однажды, расшалившись, он дёрнул Таню за косичку. Как водится, рёв поднялся на весь дом. Я отвела Юру в угол и сказала:
– Постой немножко здесь… Успокойся.
А сама ушла в библиотеку, задержалась и вернулась домой только часа через два. Прихожу, а Юра как стоял в углу, так и стоит. Я ужаснулась тому, что могла забыть о ребёнке, но не подала и виду, а спокойно сказала:
– Юра! Ты можешь теперь поиграть…
Бабушка, мать Ивана Николаевича, в то время гостившая у нас, рассказывала:
– Стоит и стоит парень в углу, скажи, как пришитый. А мне жалко, говорю: «Юра, мать-то, чай, забыла про тебя. Подь, поиграй!» У него губёнки запрыгали, слёзки капкап, а из угла так и не вышел!
А вообще Юра был очень спокойным ребёнком, редко плакал, а если и случался каприз, то достаточно было оставить его одного в комнате, как слезы моментально высыхали. Не проходило и двух минут, как в дверь просовывалась смущённо улыбающаяся рожица Юры. Я в таких случаях делала вид, что ничего особенного не произошло.
Но вот однажды этот эксперимент я проделала с Валей, когда тому было года три.
– Ну что за ребёнок! Вот, попробуйте сладить с ним! Нет, я больше не могу! Сил моих нет!
А мальчишка тем временем, засунув палец в рот и скосив глаза на мать, обдумывает, чем бы ещё её донять.
Или наш Юра был мягок, покладист по натуре, или на него действовала моя уверенность, но только слушался он беспрекословно. Однажды, расшалившись, он дёрнул Таню за косичку. Как водится, рёв поднялся на весь дом. Я отвела Юру в угол и сказала:
– Постой немножко здесь… Успокойся.
А сама ушла в библиотеку, задержалась и вернулась домой только часа через два. Прихожу, а Юра как стоял в углу, так и стоит. Я ужаснулась тому, что могла забыть о ребёнке, но не подала и виду, а спокойно сказала:
– Юра! Ты можешь теперь поиграть…
Бабушка, мать Ивана Николаевича, в то время гостившая у нас, рассказывала:
– Стоит и стоит парень в углу, скажи, как пришитый. А мне жалко, говорю: «Юра, мать-то, чай, забыла про тебя. Подь, поиграй!» У него губёнки запрыгали, слёзки капкап, а из угла так и не вышел!
А вообще Юра был очень спокойным ребёнком, редко плакал, а если и случался каприз, то достаточно было оставить его одного в комнате, как слезы моментально высыхали. Не проходило и двух минут, как в дверь просовывалась смущённо улыбающаяся рожица Юры. Я в таких случаях делала вид, что ничего особенного не произошло.
Но вот однажды этот эксперимент я проделала с Валей, когда тому было года три.