Этюды о природе человека   ::   Мечников Илья Ильич

Сказать кому-нибудь, как это сделал Толстой в своей статье о страхе смерти, что последний представляет собою предрассудок, с которым надо бороться рассуждением, - приблизительно то же, как убеждать женщину, у которой удалены яичники, что, не будучи в состоянии рожать, она не имеет никакой причины ощущать половое чувство. Она, тем не менее, ощущала бы его потому, что оно не зависит ни от какого рассуждения, а просто инстинктивно.

Впрочем, давно уже за страхом смерти признан инстинктивный характер. Так понимал его Шопенгауэр. По его мнению, "с точки зрения сознания, нет никакой причины бояться смерти. Сознание, слагающееся из познания, никоим образом не должно смотреть на смерть как на зло. Поэтому именно несознательная часть нашего "я" и боится смерти; этот fuga mortis (страх смерти), наполняющий все живые существа, исходит исключительно из нашей слепой воли"1. Эта "слепая воля" есть не что иное, как чисто инстинктивное чувство, не имеющее ничего общего с сознательной волей в тесном смысле слова.

Schopenhauer. Die Welt als Wille und Vorstellung, II, S. 533.

116

Не пускаясь в длинные рассуждения по этому поводу, Байрон давно пришел к тому выводу, что страх смерти есть инстинктивное душевное проявление. Так, в своей поэме "Каин"1 он говорит:

Я живу, но для того, чтоб умереть,

Хотя ничто меня не заставляет

Смерть презирать, но лишь инстинктом жизни,

Инстинктом неизбежным, ненавистным,

Я понимаю ужас этой смерти

И сам себе, помимо воли, стал

Противен я. И эта жизнь! О, если б

Не знал я никогда подобной жизни!

В другом месте той же поэмы Байрон говорит устами Каина;

...