Этюды о природе человека   ::   Мечников Илья Ильич

163

Я привел этот пример, чтобы показать, до каких пределов может довести потребность в каком-нибудь решении задачи смерти и жажда какого-нибудь луча надежды против неизбежности этого конца. Очевидно, что представление о трупной фауне никогда не станет философской системой смерти. Мыслители, несомненно, предпочтут ему неопределенность. И действительно, большинство современных философов иначе рассматривает эту задачу.

Насколько могу судить, геттингенский ученый Мэйер-Бенфей в своих "статьях "Современная религия" в высшей степени точно и в то же время просто резюмировал настоящее положение задачи1. Он говорит, что невозможно допустить бессмертие души. Личность должна погибнуть целиком и неизбежно. Но точно так же, как ни один атом нашей плоти не может исчезнуть, так и "ни единая сила души нашей не может пропасть". Чем жизнь наша была полнее, тем более явные следы оставляет наша деятельность. Это соединение "индивидуальных поступков с общей жизнью человечества и составляет настоящее бессмертие, настоящую нирвану". "Единственным возможным средством преодолеть боязнь смерти, ужас небытия, является приучение ума нашего к этим мыслям, воспитание его в этом направлении".

Мэйер-Бенфей разделяет мнение пессимистов, по которому счастье никоим образом не может считаться конечной целью человечества: в этом случае весь эволюционный процесс был бы одним лишь ложным шагом.