Книга воды   ::   Лимонов Эдуард

Как ребёнок у царских врат я знал будущее: у Блока есть такие чудовищные строки о том, как девушка пела в церковном хоре о happy end, что вернутся все корабли в гавань "и только далеко у царских врат" замечает холодный Алекссандро Блок "причастный тайнам плакал ребёнок, о том что никто непридёт назад". Я шёл рядом с нею и хоронил нас. И коллекционировал её позы. Рука с сигареткой. Зажигалка. Глаза спокойные, покровительственные. Её глаза лгали даже ей самой. Она шла уверенно, с фашистом, на сутки, на двое, на трое, или на неделю - абсолютно уверенная в том, что это со мной надо быть. На Потёмкинской в штабе НБП не было санитарных условий, поэтому под джинсами, под колготами, под трусами из её небольшой щели выкатилась при ходьбе мазок за мазком капля за каплей сперма фашиста идущего рядом с ней. Рано утром на кресле-кровати Александра под портретом Муссолини в Каске фашист выплеснул свою сперму в еврейскую девочку Лизу. Я с нежностью думал об этом.

Вышел луч солнца. Побликовал на облезлой игле Петропавловской крепости. Мокрые мы слонялись по аллеям. Вышли туда, где стояли пушки. Там открывался широкий раструб Невы, булыжные камни мощёной набережной в этом месте были забрызганы невской волной. С Рижского залива от Балтики задул ветер. Направление ветра точно совпадало с направлением брызг невской воды.

Вымерзшие, мы зашли в сырую палатку при выходе из крепости. Там была только водка. И только пиво. Я выпил свои двести грамм и причастный тайнам стал смотреть, как она ест сосиску в тесте. Как кошка на один бок.

"Лаура, я твой Петрарка, Че Гевара, я твой Реджис Диоре, - обратился я к ней... - Чтобы увидеть тебя - нужны очи. Я вижу тебя!"

"Что?" - спросила она.

"Я могу дать тебе бессмертие", - сказал я.

"Напился? - Сказала она.