JК
Санктпетербургские кунсткамеры :: Говоров Александр
Страница: 222 из 309И вот Алена сквозь узкое зарешетченное окошко в двери пытается разглядеть что-нибудь, выразительно шепчет:
— Мак-сим Пет-ро-вич, это я!
А гайдук в великом страхе дергает ее за рукав — горница же хозяйки совсем рядом, под аркой! Но Алене теперь на все страхи наплевать, она пытается раскачать решетку в окошке:
— Мак-сим Пет-ро-вич, отзовитесь!
— Кто это?
— Это я, я, Алена… Грачевская дочь из слободки… Вы меня узнали?
— Это ты… Ой, веревки… Рук не чую…
Алена вцепилась в гайдука.
— Открой дверь! Открой тотчас дверь!
— Но у меня ключа нет… Ключ сам светлейший взял!
— Ломай! — приказала Алена. — При эдакой силе? Иначе кому она, хваленая, нужна?
Весельчак в панике хватался за маленькую свою голову, оборачивался к арке, заглядывал через перила, но отделаться от Алены было невозможно.
И, взявшись одной рукой за замочную скобу, а другой — за верхнюю петлю, он качнул, примерился и рванул так, что вынутая дверь осталась в его руках. На весь дом прогремело и стихло.
Обернувшись к хозяйкиной горнице, Алена и Весельчак убедились, что там все спокойно. Тогда они принялись за Максюту. Нужно было распутать, разрезать, размотать веревки, поднять его, ослабевшего, на ноги.
— Боже! — раздался вдруг голос маркизы, и их обоих бросило в жар. — Как такое могло случиться? Да это же Максюта, наш Максюта из московских рядов!
14
Нева, непривычно безлюдная, под худосочным светом утра, напоминала литое стекло. Трехэтажные пузатые дворцы, мачты в паутине снастей, недостроенные башни и колокольни с голландскими шпилями — все словно застыло в сумеречном молчании, отразившись в зеркале реки.
Только одна плоская барка скользила посередине, всплески весел не нарушали общей неподвижности и простора.
— Мак-сим Пет-ро-вич, это я!
А гайдук в великом страхе дергает ее за рукав — горница же хозяйки совсем рядом, под аркой! Но Алене теперь на все страхи наплевать, она пытается раскачать решетку в окошке:
— Мак-сим Пет-ро-вич, отзовитесь!
— Кто это?
— Это я, я, Алена… Грачевская дочь из слободки… Вы меня узнали?
— Это ты… Ой, веревки… Рук не чую…
Алена вцепилась в гайдука.
— Открой дверь! Открой тотчас дверь!
— Но у меня ключа нет… Ключ сам светлейший взял!
— Ломай! — приказала Алена. — При эдакой силе? Иначе кому она, хваленая, нужна?
Весельчак в панике хватался за маленькую свою голову, оборачивался к арке, заглядывал через перила, но отделаться от Алены было невозможно.
И, взявшись одной рукой за замочную скобу, а другой — за верхнюю петлю, он качнул, примерился и рванул так, что вынутая дверь осталась в его руках. На весь дом прогремело и стихло.
Обернувшись к хозяйкиной горнице, Алена и Весельчак убедились, что там все спокойно. Тогда они принялись за Максюту. Нужно было распутать, разрезать, размотать веревки, поднять его, ослабевшего, на ноги.
— Боже! — раздался вдруг голос маркизы, и их обоих бросило в жар. — Как такое могло случиться? Да это же Максюта, наш Максюта из московских рядов!
14
Нева, непривычно безлюдная, под худосочным светом утра, напоминала литое стекло. Трехэтажные пузатые дворцы, мачты в паутине снастей, недостроенные башни и колокольни с голландскими шпилями — все словно застыло в сумеречном молчании, отразившись в зеркале реки.
Только одна плоская барка скользила посередине, всплески весел не нарушали общей неподвижности и простора.