Санктпетербургские кунсткамеры   ::   Говоров Александр

— Да, да! А что делать, братья? Я этому князьку знаете сколько продул? Сумма уму непостижимая!

— Ты уходишь в отставку? — маркиза оторвалась от своих узелков. — Как же без тебя Преображенский полк?

— Вот именно! — закричали преображенцы. — Как мы без тебя?

— Как я без вас! — с ударением сказал Евмолп. — Старый бурбон Бутурлин в меня уж чернильницу швырял и ботфортой топал. Да все же резолюцию наложил… Жизнь теперь будет разлюли малина: ни тебе разводов, ни тебе поклонов, ни тебе честь начальникам отдавать!

— И куда же ты теперь?

— А я себя купцу Чиркину запродал, богатею. Он меня шкипером берет, на судно свое торговое… А то я за долг свой карточный все уже продал, что имел, а долга выплатить не хватило. Пойдемте, гораздо, браты любезные, я вам отвальную поставлю!

— Виват! — закричали приятели, и все в обнимку отправились под сень гостеприимного Фарабуша.

Зизанья зажгла канделябр, и маркиза села перебирать бумаги в шкатулке. На сердце было смутно — светлейший оставил ее без проблеска надежды. Жди, мол, а я приму решенье!

Виделся ей несчастный Авдей Лукич, и душу сжимало состраданье. Ежели б знала, что он жив, разве такой была бы ее жизнь? Приходилось за годы скитаний и решенья принимать, и на риск идти, и все это у нее делалось весело, с интересом, ничего не было жаль. А теперь просто не знает, как быть.

Потом виделся ей Тринадцатый, геркулес в облике мученика. Самодержавие хотел отменить.