Санктпетербургские кунсткамеры   ::   Говоров Александр

Форма теперь им была изменена с оглядкой на прусскую, но, как и в петровское время, оставались кафтан зеленый, алые обшлага, белый галстук и перевязь. Шеренги молодецких ног в чулках и штиблетах с пряжками поднимались и опускались, будто единая нога, а головы с косичками и черными лентами одинаково смотрели туда, где в блеске солнца угадывалась императрица.

— Прикажи, Данилыч, — удовлетворенно сказала она, — чтоб им после парада выдали по чарке и по серебряному рублю. Рубли мы желаем раздать самолично.

Левенвольд, несмотря на запрет не отвлекать во время парада, приблизился. Доложил, что английский резидент, кавалер Рондо, просит немедленной аудиенции. На физиономии Левенвольда было написано — я не я и лошадь не моя.

— Немедленной? — переспросила царица и оглянулась на Меншикова, на напряженные лица своих генералов. Британский флот все еще маячил у берегов Эстляндии, что могло все это значить? Новоявленный генерал-адмирал российского флота вдруг почувствовала, что у нее свербит в носу, а сердце проваливается куда-то в живот. Треск барабанов вновь достиг апогея, потому что пошел Семеновский полк под черно-синим знаменем, в синих мундирах с малиновыми отворотами. Солнце сквозь пыль сияло, словно раскаленное пушечное ядро.

— Господин резидент желает, чтобы встреча прошла наедине, — сообщил Левенвольд.