Санктпетербургские кунсткамеры   ::   Говоров Александр

В полуденное пекло небось предпочитают отсыпаться, зато уж вечером — как зажгутся плошки, как застучат поварешки!

— У тебя тут чистенько, уютненько, — вновь вернулся бурмистр к начатому разговору. — Стало быть, хорошо тебе та вдова помогает?

— О! — выразил восторг Нартов. — И дочка с нею приходит. Оглянуться не успеешь, все у них в руках горит. И посуду вымоют, и снеду приготовят, и половики выбьют. Законная супруга так бы не управилась ретиво.

— А как тебе ее дочка? — спросил бурмистр.

— Аленка-то? — насторожился Нартов.

— Да, Алена. Как она, на твое разуменье?

— Девка кровь с молоком, на все спора, в любом деле за пояс заткнет. Да что она тебе?

Замолкли, занявшись закусками и питьем. На улице солнце перевалило зенит, и в доме напротив загремели посудой.

— Скажу тебе как на исповеди, Андрей Константиныч, — признался бурмистр Данилов. — Хочу засватать ее, эту Аленку. Она, правда, кабальная, так я ее выкуплю, у меня кое-что есть.

— Что? — поперхнулся Нартов и стал пить квас. — Что ты сказал?

— Да вот, хотел просить тебя быть мне сватом. К тому же и протекцию ты бы мне оказал при выкупе. У тебя небось знакомство в любой коллегии есть.

Нартов вскочил, бросил рушник на стол.

— Ты что, обалдел, что ли? Повредился на старости лет?

— Ну уж я не такой старый, — миролюбиво возразил бурмистр, чувствуя, что допустил какую-то оплошность. — Другие женятся старее меня. Вон канцлер, граф Головкин, тот совсем уж развалина…

— Ты мне зубы канцлером не заговаривай! — вскричал Нартов.