Великая мать любви   ::   Лимонов Эдуард

Через десяток шагов я различил открытую дверь магазина, и чуть позже вывеску его "ВСЕ ДЛЯ МОРЯКОВ" (Ты галлюцинируешь, Эдвард. По-русски?).

Приблизившись вплотную (я пошел на вывеску как лунатик) увидел еще одну русскую надпись, - красной краской по стеклу русскими буквами: БАЗАР. Следовательно я не галлюцинировал. единственной витрине за грязным стеклом возлежали грубо сделанные транзисторы, магнитофоны и магнетоскопы. Ширпотребная, то-есть, электроника. Над электроникой висели серебристая и золотист; куртки. На магнетоскопе стояли расшитые голубые ковбойские сапоги. Грязная кукла "Барби" возлежала на переднем плане почему-то на боку...

Выяснилось, что у магазина есть вторая витрина. Эта витрина выходила на прямоугольную площадь. И ничем не отличалась от первой. В ней также были собраны безобразные вульгарности. В центре площади располагалось... ничего там не располагалось. Пара скамеек, не сколько сухих и жалких деревьев, подземный ватер-клозет. По взрыхленной до степени песочной пыли не заасфальтированной поверхности площади бродили бесцельно несколько женщин, похожих на бедных домашних хозяек. Дул ветер вздымая пыль и трепля кожаные штаны, джинсы и просто штаны по трем сторонам периметра площади. Место напоминало "Flee-market"* для совсем бедных черных и пуэрториканцов где-нибудь в гетто захолустного американского города. И даже беднее. Я обошел магазины.

* Барахолка.