Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы   ::   Свинцов Владимир Борисович

На другом конце озера грозно угукала выпь. Ее глубокие и глухие вздохи словно колебали воздух. А в промежутках стояла такая жуткая тишина, что я невольно крепче сжимал ружье.

Изредка над нашими головами просвистывали утки, в камышах сонно покрякивал селезень. На воде неподалеку чернели чучела, в которые внимательно вглядывался Топ. Я положил руку ему на спину и почувствовал, как он дрожит. Конечно же, не от холода. Ночь была теплая. Волнение охватило и меня.

Наконец звезды стали меркнуть, небо над головой потемнело, а восточный край медленно бледнел. Уже видны листья на близстоящем камыше. Уже можно различить длинный шест, воткнутый в берег, чтобы не искать дорогу к лагерю. Наконец заголубело небо, и туман легкой кисеей поплыл над водой. И сразу же, сначала далеко, затем ближе, загремели выстрелы. Вот слева от меня сдуплетил Александр Яковлевич. Гулкое эхо прокатилось над озером. Потом еще! Это уже у Тихоныча. Везде шла пальба, только у нас с Топом пока стрелять было не в кого, и я пожалел о выбранном месте. Вдруг из-за камышей вывернулся селезень и стал планировать к чучелам. Я повел стволами, ружье толкнуло в плечо… Селезень целехонек, полетел дальше. Эх, нужно было подождать, пока он сядет…

— Топ, куда? Назад, — громким шепотом позвал я. Но было поздно. Топ кинулся в воду и поплыл. Подплыл к одному чучелу, понюхал, взял в пасть, бросил, повернул к другому… Обследовав все чучела, он в недоумении повернул назад.