Страница:
17 из 19
– И чтобы лишить Беатрис последних сомнений, он громко крикнул в соседнюю комнату:
– Маэстро Иранак-Кассак, вы там надолго? И не причиняет ли это боль?
Мгновение царила полная тишина, потом откуда-то издали – из третьей или даже из четвертой комнаты – донесся глухой, как сквозь толстый платок, голос:
– Мне-то, уж конечно, нет! Ну, а что касается отважного господина Корвинуса, то он вряд ли будет жаловаться, хе, хе. А надолго ли? Обычно это продолжается не более двух-трех минут.
Голос альбиноса был как-то слишком возбужден, а в его интонации сквозило такое неописуемое злорадство, что молодые люди в ужасе оцепенели.
Ферекид сжал руку своему соседу:
– Странно, что он там говорит! Ты слышал? Меня душит какой-то безотчетный страх. Впрочем, откуда ему известно орденское имя Кассеканари – Корвинус? И ведь он с самого начала знал, зачем мы пришли!! Нет, нет – я должен видеть, что там происходит. В это мгновение Беатрис громко вскрикнула:
– Там – там, наверху, что это за белые круги – там, на стене?
– Гипсовые розетки, обычные белые гипсовые розетки, – успокаивал ее Сатурнилус, – я их тоже заметил – сейчас как будто посветлее, да и наши глаза уже привыкли к темноте… – Он поперхнулся: грохот от падения чего-то тяжелого прокатился по дому.
Стены задрожали, и белые розетки, сорвавшись вниз, покатились по полу со звонким эхом глазурованной глины, потом забились в агонии – и все стихло.
Гипсовые отливки искаженных человеческих лиц и посмертные маски лежали на полу и, застыв в немых гримасах, созерцали потолок пустыми слепыми бельмами.
|< Пред. 15 16 17 18 19 След. >|