Алиса   ::   Каннингем Элейн

Задержись я в подземке хоть на минуту, наверняка нашелся бы умник, запомнивший меня, а потом его память стала бы выдавать то, что глаза вовсе и не видели. Мне такие фортели памяти были знакомы ещё по курсу психологии в нью-йоркском университете, когда профессор прицелился из банана, кто-то выстрелил, а потом мы все, как один, клялись и божились, что видели в руке у профессора пистолет. Я не хотел, чтобы нашлись свидетели, которые поклянутся, что старика толкнул я. Мысленно прокрутив перед глазами всю эту сцену, я ещё раз убедился, что даже не притрагивался к нему. Он просто отпрыгнул назад. Поскользнулся и свалился под поезд. Вот и все. Меня с ним не связывало ровным счетом ничего, если не считать возникшего было желания помочь больному старику. Я готов был присягнуть во всем этом на библии. Старик был болен и запуган, несчастный, дрожащий старикан, обратившийся ко мне за помощью. Теперь для него все позади.

Зачем же тогда я продолжаю здесь стоять? Неужели хочу посмотреть, как вынесут его останки? Нет, это мне ни к чему.

Стоял прохладный мартовский вечер, и я дрожал - но не от холода, а от испарины - пот тоненькими струйками стекал по моему телу. Я вздохнул, решительно повернулся, перешел на противоположную сторону Сорок второй улицы и зашагал к ближайшей станции метро. Над Нью-Йорком сгустились сумерки, в которых зазывно мерцали и переливались яркие неоновые огни бесчисленных баров.

Мимо меня пронеслась "скорая помощь", расчищая себе дорогу воем сирены. Санитары подберут то, что осталось от старичка, и упакуют в водонепроницаемый мешок.