Аргус против Марса   ::   Павлов Сергей

Бертон заметил, что Мицуда чем-то угнетен.

Выпили сразу по большому бокалу.

— Семнадцать лет! — воскликнул Мицуда. — Подумать страшно, Анри!

— Согласен, Ми. Семнадцать лет назад мне было двадцать девять, — отозвался Бертон.

Мицуда, казалось, не слышал. Бертон глянул в его отсутствующие глаза, больно защемило под сердцем.

— Семнадцать лет! — повторил Мицуда с каким-то странным волнением. — Чтобы увидеть свою внешность, достаточно посмотреть на себя в зеркало… Но чтобы заглянуть в свою душу, нужно встретить старого друга. Великий бог, что ты наделал со мной!

Щуплое тело японца содрогалось в рыданиях. Выпавшая из рук сигара дымилась на ковре. Пепел, просыпанный на рукав пиджака, попадал в глаза. Попадал в самое сердце. Пепел, пепел, пепел…

Кучки еще горячего пепла скользят по лопате. Лопата скользит по обгорелым костям, не держится в слабых руках. «Шнель, япанишес швайн, шнель!» Кучи пепла растут. Даже ветер не в силах поднять этот тяжелый, жирный, еще горячий пепел. Ветер пролетает мимо, унося за колючую проволоку дым из страшной трубы и слабый человеческий плач. «Шнель, япанишес швайн!» Лопата гребет быстрей и быстрей. Не руки, нет — она сама подчиняется окрику: «Зо, яволь. Нимм дас зайне фрюштюк» note 2 . Прямо в лицо бросают дохлую кошку. Грубый хохот. «Цу тиш! Гутен аппетит!» note 3 . Автоматная очередь. Ветер уносит крики и стоны. И дым…

— Мужчины не плачут, Ми.