Горение. Книга 4   ::   Семенов Юлиан

— Чем вызвана такая секретность, Николай Николаевич?

— Столыпиным, Дмитрий Григорьевич, Столыпиным

— Чем больше я думаю про то ваше письмо, что мне прочитал ваш посланец в Ницце, тем больше оторопь берет…

— Дантон начал со службы революции, а кончил на плахе под топором палача, призванного на казнь революцией. Извивы истории, ничего не попишешь, борьба за власть, одно слово…

— Неужели Столыпин и впрямь считает, что может стать над государем? — спросил Богров. Кулябко пожал плечами:

— Отчего нет? Англия — пример заразителен; есть король — нет короля, все решают Даунинг-стрит и парламент. Думаете, Столыпин не лелеет мысль о создании подобного рода конструкции на русской почве? Как доехали? Глаз ничьих за собою не чувствовали?

— Нет вроде бы…

— «Вроде бы» — негоже в нашем деле, Дмитрий Григорьевич. Что похудели?

— Так это хорошо, — грусто усмехнулся Богров.

— А вот и нет. Истинно здоровый человек обязан быть толстым. Голодны?

— Совершенно сыт.

— Жаль. Я сказал, чтоб приготовили ляжку молодого барашка с чесноком; мигом из погребка принесли…

— Нет, нет, спасибо, тем более на ночь глядя, не искушайте, Николай Николаевич…

Кулябко достал из шкафа рюмки, бутылку Шерри (пил только сладкое, особенно любил тягучие ликеры), разлил по бокалам, чокнулся:

— С благополучным возвращением.