Белая чума   ::   Херберт Фрэнк

Лепиков, забывшись, зачарованно уставился на ее груди. "Великолепная великанша!"

- Сергей Александрович, - обратилась по-русски Фосс, - вы пробуждаете во мне материнские инстинкты.

Годелинская чихнула, чтобы скрыть смех.

Бекетт, ощутивший возвращение враждебности между Фосс и Лепиковым, сказал:

- Сбавь обороты, Ари. У нас есть работа. Я хочу, чтоб мы изучили упоминания о террористах в письмах Безумца. Если это О'Нейл, то там должны быть наиболее резкие высказывания.

- Мы с коллегой выделили эти упоминания, - заявил Хапп. - Билл прав. Эти пассажи примечательны.

- Давай заслушаем их, Джо, - сказал Бекетт.

Хапп улыбнулся. Это был именно тот тон, который был ему нужен. Билл и Джо. За ними последуют Ари, Сергей и Дорена. Он взглянул на Годелинскую. "Возможно Дори?" Нет, Годелинская не была Дори, кроме, разве что, в постели. - Данзас вытянул из груды бумаг синюю папку.

- Вот самое существенное.

Лепиков поднял бровь при виде толщины папки и пробормотал:

- Самое существенное?

Данзас его проигнорировал.

- Мы берем оригинальные слова из контекста в целях нашего анализа.

Он прочистил горло, водрузил очки на нос и, наклонившись вперед, стал читать ясным голосом со следами британского акцента, выдававшего страну, где он изучал английский.

- "Их трусость скрывается ложью и вероломством", - Данзас поднял голову. - Это из второго письма. Для сопоставления пассаж из его третьего письма, где он говорит, - Данзас снова перенес свое внимание на страницу.