Благие намерения   ::   Лукин Евгений

К ночи служитель принес ответ, что Аилша не возражает, и утром все трое двинулись к небольшому ажурному дворцу, изукрашенному резьбой до полного исчезновения стен. Ровных поверхностей здание не имело.

Левый погонщик Аилша с виду был лукав, тщедушен и, подобно всем состоятельным гражданам Турклы, предпочитал просторные пышные кимирские одеяния. Белой, по традиции, была одна лишь повязка, прикрывающая лицо. Смешливо вздернутые брови, вечно сморщенный лоб и глаза, похожие на два черных круглых камушка. Погонщик восседал на подушках в центре черно-алого ковра, служащего оправой рыжевато-серому куску кошмы, свалянному из подшерстка верблюда по имени Зибра. Корявый, оправленный в золото посох, знак власти погонщика, Аилша держал на коленях.

Подали вино. Гости пригубили его без боязни. В отличие от судьи - досточтимого Ар-Мауры - левый погонщик Аилша никогда не учился в Харве. В Кимире же травить врага вином было не принято. В Кимире было принято душить, колоть - все что угодно, только не травить. Такой способ расправы считался подлостью.

Обменялись любезностями, причем вежливый хозяин ни разу не назвал налет налетом, а добычу добычей. Он предпочитал куда более красивые слова «подвиг» и «награда за подвиги», произнося их, впрочем, с мягкой иронией.

- Однако не скрою, - продолжал он, воздав должное доблести Шарлаха, и на морщинистом его челе отразилась некая скорбь, - что ваши деяния вызвали восторг далеко не у всех. Судья Зибры, досточтимый Ард-Нур (кстати, мой старый друг), сообщает, что государь уже вынес решение по этому поводу.