JК
Бог-Император Дюны :: Херберт Фрэнк
Страница: 52 из 595Я — нахватанные оттуда и отсюда кусочки истории, которые тонут из виду во всех наших прошлых,такой мусоросборник, которого никогда прежде и вообразить было нельзя.
Лито дал своим жизням-памятям прошествовать через свои глаза, чтобы они увидели, что произошло в подземелье.
«Все детали принадлежат мне!»
«Хотя Сиона… Сиона, как чистая табличка, на которой могут быть еще записаны великие вещи.»
«Я охраняю эту табличку с бесконечной осторожностью. Я готовлю ее, чищу ее. Что имел в виду Данкан, когда произнес ее имя?»
Монео подошел к тележке с робостью, внутренне собранный, отдавая себе полный отчет, что наверняка Лито не спит.
Лито открыл глаза и посмотрел на Монео, когда тот остановился возле трупа. Лито доставило удовольствие созерцать мажордома в этот момент. На Монео был белый мундир Атридесов, без знаков отличия, тонкость, о многом говорящая. Лицо его, почти такое же известное, как лицо самого Лито, было всеми знаками отличия, которые ему были нужны. Монео терпеливо ждал. Ничто не изменилось в бесстрастном и ровном его выражении. Его густые, песочного цвета волосы были аккуратно зачесаны и разделены пополам пробором. Глубоко внутри его серых глаз видна была та прямота, которая исходила от сознания великой личной власти. Это был взгляд, который смирялся только в присутствии Бога-Императора — и то не всегда. Не однажды смотрел он вот так на труп на полу подземелья.
Увидев, что Лито продолжает молчать, Монео прокашлялся и затем сказал:
— Я опечален, Владыка.
«Восхитительно!» — подумал Лито.
Лито дал своим жизням-памятям прошествовать через свои глаза, чтобы они увидели, что произошло в подземелье.
«Все детали принадлежат мне!»
«Хотя Сиона… Сиона, как чистая табличка, на которой могут быть еще записаны великие вещи.»
«Я охраняю эту табличку с бесконечной осторожностью. Я готовлю ее, чищу ее. Что имел в виду Данкан, когда произнес ее имя?»
Монео подошел к тележке с робостью, внутренне собранный, отдавая себе полный отчет, что наверняка Лито не спит.
Лито открыл глаза и посмотрел на Монео, когда тот остановился возле трупа. Лито доставило удовольствие созерцать мажордома в этот момент. На Монео был белый мундир Атридесов, без знаков отличия, тонкость, о многом говорящая. Лицо его, почти такое же известное, как лицо самого Лито, было всеми знаками отличия, которые ему были нужны. Монео терпеливо ждал. Ничто не изменилось в бесстрастном и ровном его выражении. Его густые, песочного цвета волосы были аккуратно зачесаны и разделены пополам пробором. Глубоко внутри его серых глаз видна была та прямота, которая исходила от сознания великой личной власти. Это был взгляд, который смирялся только в присутствии Бога-Императора — и то не всегда. Не однажды смотрел он вот так на труп на полу подземелья.
Увидев, что Лито продолжает молчать, Монео прокашлялся и затем сказал:
— Я опечален, Владыка.
«Восхитительно!» — подумал Лито.