Бог паутины   ::   Парнов Еремей

- Здорово, не правда ли? - удовлетворенно улыбнулся Серов. - А вы говорите "Московский комсомолец"! Коробка от ксерокса!

- Я ничего не говорю, - Федор Поликарпович едва сдерживал дрожь.

- Хотите, чтоб внесли эту самую коробку? Кого предпочитаете: Коржакова, Чубайса, Поскребышева?.. А давайте-ка Ивана Грозного? профессор опять поколдовал над клавиатурой, и в дверях возник бородатый царь, вполне узнаваемый, хоть и не похожий на Черкасова в одноименной роли.

Бобышкин мог поклясться, что перед ним живой человек, а не загримированный актер, хотя движения Ивана Васильевича и казались несколько более скованными, чем у мирно беседовавших людоедов.

"Я только словом был государь, а на деле ничем не владел, - болезненно отдуваясь, посетовал царь, водрузив набитую пачками новеньких обандероленных долларов коробку на самую середину стола. - Как лучше, так и делайте; сами ведаете, как себе хотите, - жаловался он и стенал бабьим слезливым тоном, - а мне до того, ни до чего дела нет. Если кто и был казнен, то за свою вину".

"Царь Иван, - не повернув головы, представил Сталин, - великий и мудрый правитель... Одна из ошибок Ивана Грозного, - вождь, однако, не удержался от критики, - состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся. Бог ему в этом деле мешал. Нужно было быть еще решительнее".

"Следует вешать тут же без всякой жалости, - поддержал фюрер.