Бой бес правил   ::   Мякшин Антон

Огоньков закрыл глаза, прошептал: «Если погибну, прошу считать меня коммунистом» — и с криком:

— Спасите! — бросился мне под ноги. Л

Я споткнулся, рухнул на порог, еще в полете успев заметить, как взметнулась надо мной оглобля… Анна! И ты, Брут! Как оглобля опускалась, я не помню. Что, впрочем, неудивительно, поскольку оглобля опустилась не куда-нибудь, а точнехонько мне на макушку.

Думаете, пока я валялся в бессознательном состоянии, меня связали, окатили холодной водой, похлопали по щекам, сунули под нос нашатырь, а в пасть прыснули валерьянки — и я очнулся, покраснев от стыда, униженно извинился, и на этом все закончилось? Ну да, как же! То есть связали, конечно, и холодной водой поливали, и свинцовую примочку прикладывали к шишке на голове, и нашатырь использовали, и валерьянку. Но после всего этого мудрый Петро Карась, сказав, что знает, как правильно приводить комдивов в чувство, плеснул мне в рот полный стакан спирта…

Что тогда началось!

Гневаться я сразу перестал. Мне вдруг со страшной силой захотелось веселиться. Веревки, связываюшие меня, я разодрал без особого напряжения. Вскочил на ноги и захохотал, ощущая во всем теле былую бесовскую силу и небывалый, никогда мною не ощущаемый кураж.

— Анка! — заорал я, хлопнув зеленоволосую кикимору пониже спины. — Собирай на стол! Тащи огурцов! Помидоров тащи!

— Так ведь не сезон для овощей, — оторопела Анна.

— И для праздников не сезон! — завопил товарищ Огоньков.